Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ

Практика проведения контрольных процедур МАГАТЭ

Геннадий Максимович ПШАКИН
начальник бюро Международного отдела Физико-энергетического института (г. Обнинск), в прошлом инспектор МАГАТЭ

Текст лекции Г.М. Пшакина, прочитанной 11 ноября 2004 г. в Московском физико-техническом институте в Московском физико-техническом институте для слушателей курса
"Режим нераспространения и сокращения оружия массового уничтожения и национальная безопасность"

Геннадий Максимович ПШАКИН закончил МВТУ в 1965 г. по кафедре "Энергетические машины и установки" академика Н.А. Доллежаля. Затем в течение 20 лет занимался физическими вопросами безопасности быстрых реакторов, участвовал в пусках всех отечественных быстрых реакторов. С 1985 по 1993 г. работал в МАГАТЭ в качестве инспектора по гарантиям. В настоящее время -- начальник бюро Международного отдела Физико-энергетического института (г. Обнинск).


Г.М. Пшакин

В начале 1990-х гг. у нас в стране были очень большие экономические проблемы, ядерная промышленность испытывала большие трудности, что вызывало очень сильную международную озабоченность в связи с "возможной потерей", как говорили на Западе, каких-то ядерных материалов, включая компоненты ядерного оружия. И американцы, обеспокоенные этим, начали оказывать достаточно большую помощь. Началось это с посещения двух сенаторов. Они проехались по воинским частям и по некоторым ядерным предприятиям, увидели там сильно бедственное положение и вынесли предложение в Конгресс с тем, чтобы выдать россиянам денег на то, чтобы кормить солдат, которые охраняют ядерное оружие. Вот эта программа развернулась, начиная примерно с 1994 г. И по сию пору эта программа продолжается.

Будучи участником этой программе, мне пришлось также еще и поучаствовать в инспекциях в Ираке по уничтожению ядерной программы Ирака, вернее того, что от нее осталось после 1991 г. Я был там несколько раз, в таких длительных инспекциях до 1998 г., когда Садам Хусейн выгнал нас оттуда. И вернулся туда уже в 2002 г. в ноябре, когда только началось повторное инспектирование Ирака с точки зрения программ оружия массового уничтожения, одна из частей -- это ядерное оружие. Но, опять же, когда я уехал оттуда в феврале 2003 г., через месяц произошло то самое несчастное для иракцев событие, и чем оно закончилось сейчас, вы наверняка знаете, если следите за новостями. Идут бои в Фаллудже. Рядом Фаллуджей находятся несколько предприятий (вернее, бывших теперь уже предприятий), которые участвовали в ядерной программе Ирака. Мне приходилось там довольно часто бывать, и поэтому сейчас это вызывает у меня, что называется, боль в сердце.

Но, надо сказать, что сейчас уже даже сами американцы признались, что ничего, никаких следов создания или возобновления ядерной программы по созданию ядерного оружия в Ираке обнаружить не удалось. И даже известный своей беспринципностью Дэвид Кей, который работал в том числе с нами, а потом вызвался помогать американцам искать следы этой программы под крылом Центрального разведывательного управления, -- через год был вынужден признать, что информация, которая у них была к этому времени, к моменту интервенции, накоплена, была основана на недостоверных источниках -- вот так они хитро выражаются. Поэтому у меня есть опыт участия в обычной инспекционной деятельности -- это та инспекционная деятельность, которая проходит в соответствии с установленным, принятым международным порядком по осуществлению международной гарантии. И вот в таких экстремальных ситуациях, когда по специальному решению Совета Безопасности Организации Объединенных Наций проводятся специальные инспекции с определенным набором полномочий, позволяющих трясти страну, что называется, до основания.

Очень коротко о международном контроле, на котором, по сути дела, основывается вся гарантийная деятельность. Самые первые попытки создать систему международного контроля начались еще во время войны -- когда иностранные ученые, задействованные в американском проекте "Манхеттен", предлагали, -- понимая тяжелое или светлое, как угодно назовите, будущее ядерной энергии, -- чтобы использование ядерной энергии было поставлено под международный контроль. Международный контроль -- это термин, который выдвинул Нильс Бор. Начиная с 1943-44 г. он уж пытался ввести этот термин в оборот в беседах с ведущими политиками Соединенных Штатов. Но его голос не был услышан. Американцы, после того, как им удалось создать ядерное оружие, решили его не только испытать, но и применить на практике для того, чтобы продемонстрировать всю "прелесть" этого оружия. Тогда ученые, в головах которых родилось это оружие, и для которых в начале это была просто интересная физическая задача, увидели, что они выпустили из бутылки джинна, которого они уже контролировать не могли. И они стали рабами вот этого самого джинна. А джинн, в свою очередь, попал в руки политиков, которые воспринимали ядерное оружие как инструмент политического давления. Поэтому, с одной стороны, все, что связано с ядерным оружием, -- это все интересная, сложная физическая задача. Правда, сейчас она уже представляет проблему не с точки зрения физики, а скорее с точки зрения конструирования, то есть инженерную задачу. Да, она основана на определенных математических методах, физике и т.д., но сейчас это чисто конструкторская работа.

В 1946 г., уже после войны, когда начала работать Организация Объединенных Наций, то по предложению СССР и с согласия Соединенных Штатов была организована Международная комиссия по атомной энергии. Она просуществовала ровно до того момента, когда Советский Союз испытал свою первую атомную бомбу, то есть до 1949 г. В этой комиссии американцы, понимая, что утаить секреты атомной бомбы удастся не очень долго, пытались разработать некий международный механизм для того, чтобы действительно оставаться хозяевами положения достаточно долго. Вся их политика была построена на тех соображениях, что Советский Союз не сможет создать атомную бомбу раньше, чем через восемь-десять лет, по самым оптимистическим оценкам. Но, как вы знаете, это предположение оказалось ложным. Советский Союз, понимая, что все-таки у него дело движется к более-менее благополучному завершению с точки зрения создания ядерного оружия, пытался выстроить свою линию, стратегию в организации международного контроля. Хотя тоже понимал, что если не остановить этот процесс, -- а физические принципы, естественно, уже стали известны достаточно хорошо, то есть физики очень быстро осознали физическую суть этого явления, -- то достаточно набрать группу хороших ученых, и они смогут разработать ядерное оружие, сконструировать его хотя бы теоретически.

Понимая это, Советский Союз шел на контакты с Соединенными Штатами, несмотря на трудности взаимоотношений между двумя странами. Переговоры какие-то шли, правда шли они в тупиковом режиме, потому что американцы предлагали одно, а наши предлагали прямо противоположное. Американцы предлагали установить международный контроль с помощью некого международного органа внутри Организации Объединенных Наций, но этот орган, по их мнению, не должен был подчиняться практически никому, в том числе и Совету Безопасности. То есть он мог сам принимать решения по урановым ресурсам, по поддержке определенных исследований по использованию атомной энергии, и т.д., причем внутри этого органа не было права вето. А если не было права вето, то это означает, что три основные державы, то есть Соединенные Штаты, Великобритания и Франция, имели откровенное преимущество перед Советским Союзом и могли проводить любые решения. Естественно, Советский Союз с этим согласиться никак не мог и предлагал свою кардинальную линию в отношении ядерной энергии, в том числе и ядерного оружия. Советский Союзом предлагалось, чтобы все разработки по ядерному оружию были прекращены; чтобы все, что было создано на этот момент, было собрано и уничтожено; и в дальнейшем договориться, чтобы никаких работ по усовершенствованию или созданию ядерного оружия в том или ином виде не проводилось. Естественно, американцы это принять уже не могли, потому что к тому моменту (1949 г.), когда американцами уже было изготовлено и подготовлено к использованию порядка 50 или даже около 100 боезарядов, в то время как у Советского Союза еще пока что не было ни одного. Эта тупиковая линия противостояния между Советским Союзом и Штатами тупиковая привела к тому, что в 1949 г. эта комиссия была распущена.

В 1953 г. во время генеральной конференции Организации Объединенных Наций президент Эйзенхауэр выступил с инициативой "Атом для мира" и предложил организовать некое международное агентство, которое бы в рамках Организации Объединенных Наций занималась проблемами использования атомной энергии.

Немного отвлекаясь, могу сказать, что весной этого года мне пришлось побывать в Южной Корее. У них есть такой Корейский исследовательский институт по атомной энергии (KAERI) в Дайджоне. И когда мы пришли в столовую на обед, то я обратил внимание, что в банкетном зале для почетных гостей была огромная надпись на стене из нержавейки "Атом для мира. Д.Ф.Эйзенхауэр. 7 декабря 1953 г." Но когда мы вышли в общий зал, где питаются все сотрудники, то на другой стене была огромная такая же надпись из нержавейки, которая звучала таким образом: "Атом должен быть рабочим, а не солдатом" -- высказывание Игоря Васильевича Курчатова. Такие вот корейцы, -- воспринимают и то, и другое, и соглашаются с этим.

После 1953 г. буквально в течение трех лет в рамках Организации Объединенных Наций удалось организовать рабочие органы, которые разработали устав агентства по атомной энергии. И этот устав, после того как он был принят на генеральной ассамблее, позволил объявить об организации Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). В 1957 г. МАГАТЭ начала свое существование.

Уже в Уставе -- основополагающем документе, на основе которого работает Агентство, оговорено, что оно имеет две задачи. Первая задача: предотвратить, насколько это только возможно, распространение ядерного оружия. И вторая задача: способствовать мирному использованию атомной энергии для процветания человечества. Это две основные задачи, которые стоят перед Агентством. Они разбиваются на много подзадач, и чем дальше, тем больше возникает новых программ, задач, проблем, связанных с использованием атомной энергии. Но до сих пор МАГАТЭ живет по этому Уставу. На основе Устава были разработаны первые документы: INFCIRC/66, который позволял Агентству организовывать инспекции тех ядерных материалов и установок, которые государство заявляет в виде доброй воли и предоставляет Агентству для инспектирования с тем, чтобы показать, что эти ядерные материалы и установки используются для мирных целей. INFCIRC/66 продолжает существовать и до сих пор.

В 1968 г. началось подписание, и в 1970 г. вступил в силу Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО, по-английски NPT) -- в соответствии с этим договором, на основе него было составлен вот такой документ, который определяет структуру и содержание соглашений между Агентством и государствами, требуемых в связи с Договором о нераспространении ядерного оружия. Т.е. это как бы модель того соглашения, которое должно быть подписано между Агентством и государством -- тем, которое подписало Договор о нераспространении ядерного оружия. В начале Договор подписали около 80 стран, но довольно быстро страны осознали, что этот договор действительно имеет довольно эффективное действие, и к 1995 г., к 20-летию действия этого договора (а он в начале был подписан именно на 20 лет с последующим его пролонгированием на тот срок, о котором договорятся государства) его подписали уже порядка 180 стран, т.е. фактически все члены Организации Объединенных Наций.

Но тут естественно возникает один вопрос. Наверняка вы знаете, что три государства, которые не подписали этот договор, использовали эту возможность для того, чтобы создать свою программу ядерных вооружений. К этим государствам, как вы знаете, относятся Индия, Пакистан и Израиль. Индия и Пакистан в 1998 г. провели испытания с разницей буквально, в неделю для того, чтобы продемонстрировать друг другу и всему миру, что у них ядерное оружие есть. Это были, конечно же, пока ядерные взрывные устройства. Сразу хочу оговориться, что в ДНЯО уровень поставлен настолько низкий, чтобы остановить процесс распространения ядерного оружия на уровне ядерного взрывного устройства. Как вы понимаете, ядерное взрывное устройство и ядерное оружие, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Ядерное взрывное устройство -- это экспериментальное устройство, целая установка, сама по себе практически не транспортабельная. А ядерное оружие -- это взрывное изделие, которое может быть доставлено с помощью какого-то носителя (самолет, ракета, торпеда, мины, поставленные и закопанные где-то, артиллерийский снаряд и так далее).

Несколько слов о предыстории Договора о нераспространении ядерного оружия. Первыми этой проблемой начали интересоваться и работать над ней англичане. Практически параллельно с ними очень быстро начали действовать немцы. Причем англичане, к сожалению, оказались в более трудной позиции, потому что перед ними еще стояла проблема обеспечения обороны своих островов от нападения бомбардировщиков. Поэтому основные научные силы были брошены на то, чтобы разработать радиолокационные станции, -- то есть огромные средства и множество ученых было нацелено именно на то, чтобы организовать противовоздушную оборону. Поэтому, когда группа английских ученых (уже с приезжими, с иммигрантами из Европы, в том числе и из Германии) теоретически поработали над этим вопросом, они выдвинули свою программу, которая требовала очень больших затрат -- таких, которых у страны на тот момент (1938-40 гг.) просто нет.

Поэтому англичане, которые являются большими друзьями с Соединенными Штатами, предложили им заняться этим вопросом. Но в этот момент у американцев уже начала разворачиваться своя собственная программа. Известны письма Эйнштейна: туда приехал Сциллард, который был очень большим энтузиастом создания ядерного оружия, тем более, что он уже знал, что немцы этим занимаются. Поэтому он считал, что нельзя давать немцам преимущества в этом вопросе. Он инициировал ряд писем американскому президенту, говорил Эйнштейну подписать эти письма и т.д. Поэтому в этот момент в Америке уже началась некая административно-научная деятельность для того, чтобы такой проект организовать. Сам проект собственно стартовал только в 1942 г., уже в полном объеме с неограниченными средствами на исполнение и т.д.

После войны, когда американцы применили ядерное оружие, продемонстрировали его всему миру, они пришли к выводу, что они больше не нуждаются в услугах иностранных ученых, и основная группа английских ученых вернулась обратно в Великобританию. Но американцы не позволили им взять с собой никакой документации, то есть они отказали англичанам в том, чтобы на равных поделиться информацией о ядерном оружии. Несмотря на то, что англичане потом просили об этом, этого им добиться не удалось, поэтому англичанам пришлось самим развернуть эту программу, и они создали свою ядерную бомбу уже в 1952 г.

Французы, которые в свое время, что называется, стояли у истоков -- Жолио-Кюри еще где-то 1937-38 гг. уже начал предсказывать, что атом является мощнейшим источником энергии, -- тем не менее не принимали политического решения о том, чтобы начать разработку ядерного оружия, до 1956 г. В 1956 г. де Голль принял такое решение. Французы известны своим характером, они всегда имели и по-прежнему имеют некое имперское мышление. Это идет еще со времен Бонапарта, когда у них была действительно могучая империя в Европе. И вот они приняли решение, что им нужно свое непременно ядерное оружие, эта программа была развернута. Возглавлял ее сначала Фредерик Жолио-Кюри. Но, в связи с тем, что он в это время начал участвовать, в том числе и во всемирном комитете борьбы за мир, французское политическое руководство приняло решение его отстранить. Французы создали свою первую бомбу, испытали ее в 1960 г. И уже в 1962 г. они объявили о том, что у них есть система ядерных вооружений.

Четыре крупнейших государства к 1962 г. уже имели ядерное оружие как систему вооружения. Китай в это время тоже начал думать о том, чтобы создать свою систему ядерного оружия и обратился к Советскому Союзу с просьбой помочь в этом. Наше политическое руководство в начале довольно интенсивно помогало. Я еще в свое время застал последних китайских студентов в нашем абсолютно секретном институте МВТУ им. Баумана. Но где-то всего два года (до 1961 г.) они у нас учились, а потом всех их отправили обратно домой. К тому моменту мы уже полностью разругались с китайцами. Но, тем не менее, исторический факт такой, что где-то в это время, между1959 и 1961 гг., в Сарове был подготовлен железнодорожный состав, в котором была собрана всевозможная литература, всевозможные экспериментальные приборы, экспериментальные даже устройства, чертежи, макеты и т.д. и т.п. -- этот состав был готов отправиться в Китай в сопровождении группы из 50 или 60 ученых. Но к счастью в этот момент мы с ними так разругались, что этот состав остался у нас здесь, то есть не пошел никуда.

Но, тем не менее, китайцы, уже имея достаточно большую группу подготовленных ученых, сумели все-таки развернуть свою ядерную оружейную программу, и к 1964 г. они объявили о том, что они тоже имеют ядерное оружие. И вот когда ДНЯО был представлен к подписанию в июле 1968 г., в условиях этого договора было сказано, что все государства, которые до 1 января 1967 г. испытали и объявили о том, что они имеют ядерное оружие, являются ядерными державами. Все остальные государства не являются ядерными державами и подписывают этот договор на условиях неядерных держав. Но такой нюанс, еще хотелось бы уточнить, что депозитариями этого договора, то есть основоположниками этого договора являются только три страны: Соединенные Штаты, СССР и Великобритания. Франция и Китай присоединились к этому договору как ядерные державы значительно позже. Там была еще масса других событий, связанных с образованием Евратома, неядерных зон и т.д. и т.п.

Коротко о том, каковы результаты действия этого договора. После того как закончилась война, довольно много государств, увидев эффект от ядерного оружия, задумались о том, чтобы это оружие создать для себя, не до конца осознавая чем это грозит с точки зрения затрат, естественно. Даже такие государства, как, например, Швейцария, Швеция задумались о том, чтобы создать свою систему ядерного оружия. Хотя, казалось бы, Швейцария, которая всегда придерживалась нейтралитета и вроде бы ей оно совершенно ни к чему, но, тем не менее, это исторический факт, что они в начале задумывались над этим. Я уже не говорю о том, что Бразилия, Аргентина, Индия, Пакистан, Южная Африка... -- довольно большое количество государств задумывалось над этим. Но в тот момент, к 1968 г., очень многие осознали, что это слишком тяжелым бременем ляжет на государство, на народ, и отказались от этого. Многие отказались в момент подписания даже от теоретических работ над ядерным оружием. Таким образом, подписание этого договора остановило, или очень сильно притормозило гонку вооружений в мире.

Две стороны, которые являлись ядерными державами, старались изо всех сил, и один из исторических фактов таков, что мы только к 1975-76 г. смогли сравняться в количестве произведенных ядерных боеголовок с Соединенными Штатами, которое достигли к тому времени порядка 70 тысяч штук. Но постепенно пришло и осознание того, что зачем это нужно? -- 70 с лишним тысяч боезарядов, которые все равно даже использовать невозможно, потому что достаточно десятка или двух для того, чтобы нанести непоправимый ущерб друг другу. И после этого уже начались первые взаимные консультации, переговоры о том, чтобы попытаться организовать процесс ядерного разоружения.

ДНЯО представляет собой следующее: первая статья говорит о том, что ядерные державы обязуются не передавать, не продавать, не консультировать создание ядерного оружия и так далее, всячески способствовать тому, что ядерное оружие бы не распространялось. Это как бы одна договаривающаяся сторона. Вторая договаривающаяся сторона -- весь остальной мир, не имеющий ядерного оружия, который обязуется не разрабатывать, не покупать, не приобретать и т.д. ядерное оружие, оставаться в рамках только программ мирного использования ядерной энергии. Вот суть этого договора.

Но дальше есть статьи, которые были внесены по настоянию государств, не имеющих ядерного оружия, которые говорят, что ядерные державы в первую очередь и весь остальной мир должны стремиться к тому, чтобы начать и довести до полного завершения процесс ядерного разоружения. И вот это одна из статей, которая только сейчас, после 20 с лишним лет действия договора, начинает потихонечку действовать или, по крайней мере, обретает некую жизнь. Например, известное соглашение между СССР и Соединенными Штатами о том, чтобы вывести из оружейных программ по 34 т с каждой стороны (сначала разговор шел о 50 т, потом ограничились 34 т), и вот этот ядерно-оружейный материал начать использовать для мирных целей, либо его каким-то образом уничтожить. Это одно из направлений или задач, которые решаются в рамках Cтатьи 6 о процессе разоружения.

Каким образом организована инспекционная деятельность, то есть осуществление гарантий, которые дают государству в рамках ДНЯО. Во-первых, юридическая сторона этого вопроса. После того как государство подписало Договор в лице своего представителя (министра или председателя комиссии по атомной энергии -- в разных странах это имеет разную форму: у нас это был Комитет по атомной энергии, который был просто одним из управлений в рамках Министерства среднего машиностроения, в других странах это Комиссия по атомной энергии, в третьих странах -- это министерство торговли, может быть, и т.д.), договор должен пройти ратификацию в парламенте страны и, соответственно, всю процедуру -- в зависимости от стран, конституций и т.д. это может быть немножечко по-разному. У нас это был Верховный Совет СССР, который одобрил Договор, после чего мы передали соответствующие ратификационные грамоты в агентство. После того, как Агентство получает вот эти верительные грамоты о том, что Договор этим государством подписан и ратифицирован, между государством и Агентством начинается процесс переговоров для того, чтобы подписать соглашение.

В соответствии с этим соглашением, государство принимает на себя определенные обязательства поставить под международные гарантии, под международный контроль те ядерные материалы, и установки, на которых этот ядерный материал используется для того, чтобы продемонстрировать, что государство выполняет свои обязательства по нераспространению, то есть не работает над ядерным оружием и использует свои ядерные материалы и установки только для мирных целей. После, довольно длительного процесса переговоров, такое соглашение подписывается, оно получает определенный номер, INFCIRC/{номер такой-то}. То есть каждое соглашение между страной и государством имеет свой INFCIRC/{номер}.

На основе этого соглашения уже наступает следующий этап переговоров, когда разрабатываются так называемые Дополнительные положения (Subsidiary Arrangements). В этом документе прописано, во-первых, кто является контактной стороной для агентства со стороны государства - либо это будет комиссия, либо это кому-то будет поручено, и т.д., всевозможные адреса, контактные телефоны и прочие данные, необходимые для связи между страной и Агентством. Оговорено так же определенное очень короткое описание, то есть список тех установок, которые подлежат гарантиям, список материалов, которые тоже подлежат гарантиям, где они используются и т.д., -- вот эти основные положения. Там же прописывается отчетность, которая будет представляться государством с одной стороны и, в свою очередь, Агентством со своей стороны, которое будет писать отчеты о применении гарантий. Все эти формы документов оговариваются.

После того, как эти Дополнительные положения согласованы и подписаны, наступает следующий этап: Агентство посылает пачку документов, которая называется DIQ (Design Information Questionnaire), который по каждой установке уже дает конкретную информацию: где находится установка, ее географическое положение, примерная карта расположения зданий и установок на территории этого завода, института и т.д., описываются те материалы, в какой форме они там находятся -- в виде топливных сборок, в виде растворов, в виде каких-то мишеней. Например, высокообогащенный уран, который используется для, например, производства медицинских препаратов, молибдена и так далее. И уже на основе вот этого DIQ составляется так называемый Facility Attachment, то есть приложение по конкретной установке. Вот в этом Facility Attachment описывается уже конкретная установка -- например, исследовательский реактор, его конструкция, кто директор этого предприятия, в какой форме находится материал, сколько этого материала и так далее, -- все детали. После чего приезжают инспектора Агентства, -- это называется Initial Inventory, то есть первоначальная инвентаризация, -- они проводят первоначальное обследование тех ядерных материалов и установок, которые и ставятся под гарантии. Они приезжают со своими приборами. Они могут провести определенные измерения -- конечно, только те, которые оговорены. После чего, -- они не могут оставаться там долго, -- они договариваются с оператором, который отвечает за эти материалы и установку о том, в какой форме Агентство организует дальнейшее наблюдение за этими материалами. Это может быть например теленаблюдение.

В свое время мы использовали даже кинокамеры, -- мне пришлось пользоваться кинокамерами Minolta с 8 мм пленкой. Мы устанавливали эти кинокамеры, которые имели определенный механизм, и делали кадры съемки с интервалом от пяти до пятнадцати минут, в зависимости от места расположения, операций, которые там происходят и так далее. Потом приезжали туда, вытаскивали эту пленку, ставили новую, эту пленку проявляли. И по определенной системе просматривали, что происходило на этой установке в отношении определенного места, определенных материалов для того, чтобы понять, не было ли там какого-то действия, которое требует например определенного разъяснения.

Скажем, под наблюдением находился бассейн выгоревшего топлива, там вдруг появляется какой-то большой транспортировочный контейнер. Он булькнулся туда, потом он оттуда вышел и куда-то исчез. Значит, мы должны выяснить, что произошло с этим контейнером, куда он делся, загружали ли его выгоревшим топливом; если оно поехало, то куда и т.д. и т.п. Если это происходило без уведомления агентства, то это большое нарушение, и можно подозревать все что угодно. Если это было по предварительному уведомлению, значит, Агентство должно приехать, подойти к этому контейнеру, попытаться проверить его, опечатать определенным образом и т.д. Используются технические средства для того, чтобы обеспечить так называемую продолжительность знания о материале, continuity of knowledge. Средства -- это либо наблюдения, они называются containment/surveillance, то есть сохранение и наблюдение, либо это могут быть печати, если, например, материал не используется достаточно длительный промежуток времени -- полгода, насколько месяцев, хотя бы, или даже в течение года, либо это видео наблюдение, либо это еще какие-то методы. Ниже мы вернемся к этому вопросу с точки зрения техники, инструментария.

Инспектора должны обеспечить сохранность знания в течение, скажем, года. Отчетным периодом является год. В течение года инспектора, периодически приезжая на установку, проводят определенные действия для того, чтобы подтвердить выполнение всех обязательств, принятых государством в отношении этой установки и этих материалов, и для того, чтобы потом составить годовой отчет, который выносится сначала на Совет управляющих Агентства. Совет управляющих принимает этот годовой отчет. Такие же отчеты составляются по всем государствам, в них говорится о том, где что произошло, были ли нарушения, где были достигнуты цели гарантии, где они не были достигнуты. Если не были достигнуты, по какой причине, -- это сбой техники, или это неправильные действия инспекторов, или это может быть нарушение со стороны государства. Этот вопрос очень чувствительный с политической точки зрения. Поэтому, когда годовой отчет составляется, то в этот момент происходят очень интенсивные консультации между агентством, операционным отделом и представительством государства.

Каждое государство имеет в Вене свое представительство, если это маленькое посольство, то может быть один-два человека внутри посольства. Некоторые государства передоверяют другому посольству, чтобы оно отвечало или, скажем, защищало их интересы в Агентстве. Но, как правило, большие посольства, большие страны имеют свое представительство, которое даже существует независимо в ранге посольства. У некоторых стран в Австрии существует как бы два посольства: одно официальное посольство правительства, а второе -- представительство страны при международных организациях.

Так вот, все эти консультации приводят к тому, что все неясные вопросы снимаются или происходят очень интенсивные консультации, может быть дополнительные инспекции, проверка документов и т.д., если это необходимо, чтобы доказать что-то. А в жизни инспектора собираются очень разные, с разными образованием и профессиональным опытом, зачастую не имеющими ничего общего с предметом деятельности Агентства.

Теперь об инструментарии, который используется агентскими инспекторами. Например, история с 8 мм камерами, о которых я говорил выше. Мы все время спрашивали, когда эти устаревшие камеры заменят, потому что бывали проблемы с проявлением, вследствие которых возникали сложности по тому, какое сделать заключение. Нам говорили, что телевизионные системы наблюдения разработаны, но пока что еще поставлены быть не могут. И тогда я попытался разобраться, в чем там дело. Выяснилось, что процедура там непростая.

Например, какая-либо фирма разработала некий прибор для Агентства. Прежде, чем эта фирма получит контракт на поставку большой партии этих приборов, Агентство берет у нее этот прибор и рассылает в несколько разных организаций (или компаний), занимающихся аналогичными вопросами в разных государствах, на так называемое net-тестирование, то есть тестирование в "сети" лабораторий, которые анонимно берут этот прибор и испытывают его по всем соответствующим параметрам. После чего они готовят свое заключение, на сколько он соответствует заявленному, то есть заявленным точности, разрешению, работоспособности и т.д., проводится полный цикл испытаний. Агентство получает заключения из разных источников (для того, чтобы получить не субъективную, а более-менее объективную картину), и после этого решает, принимать этот прибор или не принимать. Причем после того, как агентством принято положительное решение, оно должно быть утверждено на Техническом совете, который представляет порядка 40 стран, наиболее развитых в промышленном отношении, на территории которых осуществляются эти гарантии, и которые наиболее заинтересованы в том, чтобы понять, не несет ли этот прибор какой-нибудь опасности с точки зрения раскрытия информации и т.п. Если Технический совет рекомендует Агентству принять этот прибор, то затем на Совете управляющих уже происходит официальное утверждение, что да, этот прибор может быть использован.

После этого Агентство запускает процесс закупки этого оборудования, запускает процесс обучения инспекторов пользованию этим прибором -- должно обеспечить соответствующую техническую поддержку, то есть иметь специалистов, которые могут обслужить и отремонтировать этот прибор, откалибровать его. То есть Агентство должно обеспечить техническую поддержку использования этого прибора для гарантийных целей -- либо целей измерения, либо целей контроля, печати (опечатывания). Есть специальные такие печати, которые закрываются, и потом их раскрыть нельзя, не сломав, они применяются в тех случаях, когда нужно опечатать какой-то прибор, или дверь, или ящик с чем-то, и т.д. Например, взяты образцы урана для того, чтобы отослать их в лабораторию для анализа. Нужно этот контейнер опечатать, что не всегда очевидно, как сделать. Нужно придумать, где там просверлить дырки, пропустить проволоку, завязать узел, поместить печать так, чтобы невозможно было ее снять, подменить этот образец. После того, как образец опечатан, инспектор отдает его оператору в этой стране для отправки в лабораторию. Такие транспортировки, как правило, идут очень медленно, по полгода, но это уже забота не инспектора. Инспектор выполнил свою задачу -- взял образец, который требует анализа, -- и потом на основе результатов этого анализа сделает свое заключение.

Инструментарий у Агентства достаточно обширный. Но всегда возникает очень много вопросов, связанных с его применением. Тут как бы две или три стороны, можно кратко охарактеризовать. Первая сторона: инспектор должен пользоваться прибором, полностью осознавая, что это такое, какие результаты он из этого прибора извлекает. Это, к сожалению, не всегда так. Вторая проблема -- это то, что та информация, которая собирается посредством измерений, носит статистический характер. Например, нам приходилось определять содержание дейтерия в тяжелой воде. Тяжелая вода по специальному соглашению между СССР, Индией и МАГАТЭ, находилась под гарантиями МАГАТЭ, поскольку она поставлялась на реактор в Индию, а Индия не подписала договор. По INFCIRC/66 мы проверяли специальным образом ту тяжелую воду, которая приходила из Советского Союза. Для этого мы проводили измерения содержания дейтерия. Любое измерение имеет неточность, а раз оно имеет неточность, то для того, чтобы сделать заключение, надо пользоваться определенными математическими методами. Надо посчитать, какую сделать выборку, сколько образцов взять, из, например, 50 бочек, потом надо случайным образом выбрать эти самые бочки, взять образцы, провести измерения. На основе этих измерений надо сделать заключение, какое количество тяжелой воды находится в этих бочках. Результат получается с определенной, естественно, ошибкой. Скажем, оператор заявил, что у него здесь 99 т. По измерениям же получилось 98 плюс-минус три. Надо сделать заключение, обманывает ли оператор, или все это находится в рамках погрешности и т.д. Вот эта одна из задач, которую инспектору постоянно приходится определенным образом решать.

В Агентстве есть специальная секция, которая занимается статистикой. Под гарантиями МАГАТЭ находится порядка тысячи установок, каждая из них имеет определенный характер, -- это может быть реактор, завод по изготовлению топлива, завод по обогащению, перерабатывающий завод, и т.д. На объектах проводят определенные измерения. Например, на атомной станции получили сборку, вы приехали туда с нейтронным счетчиком, с этим нейтронным считчиком полезли в склад свежего топлива, и установили его. Оператор вам краном таскает вот эту самую сборку, в лучшем случае он одну, может быть две, может вытащить, --и то, это очень специальное соглашение или процедура между оператором и инспектором. Потом вы провели измерения, и вышло так, что при заявленном обогащении, которое туда ставится, 4.1 плюс-минус очень маленький процент, у вас получилось 4.5, или наоборот, 3.8. Инспектор должен сообразить, насколько точным является его пробор, выяснить, что может быть он дает среднее какое-то обогащение, а на самом деле в сборке используются ТВЭЛы (тепловыделяющие элемента) разного обогащения, и т.п. То есть инспектор должен осознанно и квалифицированно сделать заключение о том, что он проверил.

О специфике ситуаций, которые сложились с Северной Кореей и Ираком. По Ираку было принято специальное решение Совета Безопасности, которое давало права Агентству на более широкую проверку всего, что относится к секретной ядерной программе Ирака. Это было сделано вот по какой причине. Действие ДНЯО имело некую ущербность, связанную с тем, что Агентство могло проверять только то, что заявлено государством. То есть государство заявило, что есть такая-то установка, столько-то там урана такого-то обогащения, и Агентство могло приехать и проверять только то, что было заявлено -- это условие соглашения между государствами. С учетом этого опыта, особенно в связи с Ираком, в 1995 г., когда была Генеральная конференция, рассматривавшая продление ДНЯО, был подготовлен отдельный документ, который называется Дополнительный протокол. Он, по сути, является вторым договором, или дополнительным договором, и должен был пройти все процедуры, которые прошел и Договор о нераспространении -- то есть подписания соответствующее, ратификацию, и т.д.

К сожалению, Дополнительный протокол пока еще не вступил в силу, поскольку не все главные государства, которые должны были его подписать, сделали это. Условия вступления его в силу, таковы, что примерно 44 государства из определенного списка должны его подписать и ратифицировать. После того, как вот этот список был бы выполнен, все остальные могли присоединяться или не присоединяться, но Дополнительный протокол вступил бы в силу. К сожалению, пока это не произошло, потому что США еще не подписали его, Россия подписала, но не ратифицировали и т.д., достаточно большое количество стран пока что еще не выполнили те условия, которые необходимы для вступления этого протокола в силу.

Чем интересен этот протокол? Он интересен тем, что расширяет возможности инспекционной деятельности. Во-первых, он требует от государств снять ограничение по дезигнации инспекторов. Коротко, что это такое. Когда я приехал в Агентство, первое, что было сделано, -- мою кандидатуру обсудили и одобрили на Совете директоров, после чего меня определили в секцию, и из этой уже секции были разосланы заявления, специальные письма в страны, в которые я должен был ездить как инспектор. И эти страны должны были принять меня, то есть дезигнировать меня как официальное лицо Агентства. На тот момент, до 1995 г., ситуация была такая, что некоторые государства не принимали инспекторов по признакам национальности или принадлежности к определенному государству. Например, Япония не принимала россиян, Израиль не принимал арабов, еще какие-то страны не воспринимали своих соседей, и т.д. То есть было некое ограничение и трудности для Агентства в том, что оно выбирало инспекторов по квалификации, по географической квоте и т.д., а потом человеку нельзя было ничего поручить, потому что он не имел дезигнации. Дополнительный протокол снимает это ограничение, -- он требует, чтобы все государства принимали или дезигнировали инспекторов любой национальности, поскольку они уже являются сотрудниками ООН и имеют право выступать как сотрудники ООН, независимо от его гражданства, национальности и т.д.

Второй очень важный момент,-- это то, что в соответствии с этим протоколом Агентству разрешено проводить необъявленные инспекции. Здесь немножечко лукавая ситуация, потому что как только инспектор появляется в аэропорту какой-то страны, уже ясно, что он за чем-то приехал. Соответственно, все службы и спецслужбы этой страны "поставлены на уши" и следуют туда, куда этот инспектор собирается. А в некоторых странах иностранцу передвигаться самостоятельно не очень просто, и когда инспектор наконец доберется до объекта, его там уже будут встречать с флагами. Поэтому специальные, так называемы необъявленные инспекции, -- это некая дипломатическая уловка со стороны агентства.

Третье, самое важное и наиболее серьезное действие этого Дополнительного протокола -- это то, что страны, которые экспортируют товары или материалы в соответствии с определенным списком, который был приложен к этому протоколу, должны сообщать в Агентство обо всех таких операциях, передачах оборудования, материалов и так далее. До этого, например, в Ираке что обнаружилось? Что все наиболее развитые страны продавали самое современное оборудование Ираку, даже не известив об этом Агентств. Из того, что нам приходилось проверять, это станки с числовым управлением из Великобритании и США, гранитные разметочные столы из Италии и Швейцарии, все вакуумное оборудование поставлено из Германии, Франции, специальные камеры для термообработки из Японии, и т.д., и т.п. То есть все страны за исключением Советского Союза. От Советского Союза ни одного ни станка, ни какого-то специального прибора обнаружить не удалось. Больше всего было оборудования из Германии, Великобритании и из США.

Поэтому Дополнительный протокол требует от стран предотвращения распространения технологий, материалов и приборов прямого и двойного назначения. Вот страны должны отчитываться в соответствии с этим протоколом, и Агентство должно контролировать расползание или передачу технологии для того, чтобы потом иметь возможность спросить страну, для чего она использует то, что получила из Америки, куда пошли вот этот прибор или вот эти материалы, и т.д. Это одно из больших достижений, которое правда еще не вступило в силу. И это -- результат иракского опыта. После того, как заставили Ирак предъявить к инспекциям ядерную программу, для чего была специальная резолюция Совета Безопасности № 787, -- а в соответствии с этой резолюцией определенные полномочия были даны специальной комиссии ООН (United Nations Special Commission, UNSCOM), -- UNSCOM, обладая этими полномочиями, трясла иракцев, как только могла.

Надо сказать, что иракцы тоже предпринимали все усилия для того, чтобы замести следы. В свое время в 1994 или 1995 г. зять Саддама Хусейна, Кермаль, сбежал в Иорданию, там его, естественно, сразу перехватило ЦРУ, вытрясло из него всю информацию, передало инспекторам и они помчались на какую-то куриную ферму, в которой некий небольшой домик стоявший там где-то за арыками в поле, был сверху донизу забит документацией. Вот часть этой документации иракцы успели спрятать, а основную часть все-таки инспектора забрали, -- это порядка девяти тысяч документов. Они были почти все, естественно, на арабском, часть на английском. Эти документы потом анализировали для того, чтобы понять, к чему они относятся, к какой программе, к какому направлению работ и т.д. Потом, когда инспектора снова приехали туда буквально через несколько месяцев, домика просто не было. Иракцы его снесли под корень, осталась только небольшая площадочка и никаких следов того, что здесь что-то происходило.

Опыт Ирака показал, что если не отслеживать, если система экспортного контроля в странах не работает так, как нужно, то, во-первых, это размывает ДНЯО, потому что происходит неконтролируемая утечка технологий, оборудования и так далее, и, во-вторых, это может способствовать тому, что просто Договор будет не в состоянии срабатывать. Поэтому и появился этот документ под названием Дополнительный протокол, требующий отчетности об экспорте материалов, технологий и оборудования прямого и двойного назначения.

Дополнительные сетевые материалы:

Ваши вопросы и комментарии: преподавателю | в СНВ-форум

Поиск на СНВ-сайте

© Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, 2002-04 гг.