Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ

Режим нераспространения ракетной технологии: политико-правовые аспекты

Валерий Валентинович ФОМИН
начальник Отдела политики экспортного контроля Департамента по вопросам безопасности и разоружения МИД РФ

Текст лекции В.В. ФОМИНА, состоявшейся 10 марта 2004г. в Московском физико-техническом институте для слушателей курса
"Режим нераспространения и сокращения оружия массового поражения и национальная безопасность"

В свое время, когда проходило заседание Совета безопасности России по вопросам экспортного контроля, его тогдашний секретарь и нынешний министр обороны Сергей Борисович Иванов сказал, что экспортный контроль -- это не то же самое, что контроль за экспортом пшеницы и табака. Экспортный контроль -- это государственная политика, которая нацелена на то, чтобы товары, которые имеют изначально мирную, гражданскую направленность, не были использованы в так называемых незаявленных целях. Прежде всего, чтобы они не были использованы для создания оружия массового уничтожения (ядерного, химического, биологического), средств его доставки (под ними подразумеваются, прежде всего, ракетные средства доставки и беспилотные летательные аппараты) и иных видов вооружения (как правило, наиболее опасных). Поэтому Отдел экспортного контроля, начальником которого я являюсь, находится не в Департаменте экономического сотрудничества, который в МИДе также есть, а в Департаменте по вопросам безопасности и разоружения.

Экспортный контроль является важным элементом обеспечения национальной безопасности. Мы должны добиваться того, чтобы та технология, которая есть у нас, не попадала во враждебные руки. С другой стороны, это важный приоритет в обеспечении нераспространения наиболее опасных видов вооружения и средств доставки. Так что комплекс вопросов, которые относятся к ракетному нераспространению, -- это часть более общей задачи.

То, что ракеты распространяются по всему миру, -- не секрет. По оценкам, которые были приведены в Докладе Генерального секретаря ООН по вопросу о ракетах во всех его аспектах, опубликованном в июле 2002 г. (в работе над этим документом участвовал и российский эксперт), ракетами дальностью "до и более 150 км", обладают, по состоянию на начало 2002 г., около 35 государств. Не все страны активно афишируют такую деятельность. Так называемая "ядерная сеть" Пакистана, -- которая возглавлялась Абдул Кадыр Ханом и которая занималась поставками различных материалов, имеющих отношение к ядерному оружию, -- охватывала целый ряд стран, которые не афишировали свою деятельность в этой области.

Поэтому поиск ответов на вопрос о том, как предотвратить распространение ракет, -- а наибольшую угрозу представляют те ракетные системы, которые используются для доставки ядерного оружия, а также биологического и химического, -- это вопрос, который занимает умы многих политиков, дипломатов, военных специалистов, представителей разведки и других ведомств, которые занимаются этой проблемой в различных странах. Но надежного, эффективного ответа на этот вопрос пока не найдено.

Для начала надо уяснить, что никакой универсальной международной правовой нормы в области ракетного нераспространения, к сожалению, нет. В предыдущем семестре вы уже рассмотрели вопросы, которые имеют отношение к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Так вот сейчас речь идет о создании своего рода ракетного ДНЯО, или, по-английски, missile NPT. Это предложение -- не новое. Еще в начале 1990-х его выдвигали некоторые западные страны, включая Канаду. Но тогда оно не получило всеобщей поддержки. В нынешних условиях, -- при той администрации, которая сейчас у власти в США, то есть при администрации Джорджа Буша-младшего, -- все попытки укрепления международных режимов, международных договоров в сферах нераспространения и контроля над вооружениями не находят поддержки. Поэтому есть различные механизмы, о которых мы сейчас поговорим, но универсальной нормы нет.

Что касается нас, России, то мы выступаем за создание глобального режима ракетного нераспространения. То есть режима, который охватывал бы действующие ныне механизмы, но который был бы обязателен для исполнения всеми странами мира. То есть, скажем так, комплексный ДНЯО в ракетном отношении.

Рассмотрим сначала те многосторонние механизмы, которые действуют в этой сфере. Сам Режим контроля за ракетной технологией (РКРТ) был создан еще в 1987 г., то есть уже в период гласности и улучшения наших отношений с Западом, но в тоже время Холодная война продолжалась. И вот создается режим, который направлен, прежде всего, против Советского Союза, других социалистических стран, а также стран третьего мира. Создан он был первоначально тогда еще большой семеркой; впоследствии к нему стали присоединяться другие промышленно-развитые страны мира. Когда изменилась политическая ситуация, -- Советский Союз перестал существовать, возникла Россия, -- перед западниками встал вопрос о том, не является ли лучшим решением подключение России к деятельности самого режима. Аналогичные вопросы встали перед политическим руководством нашей страны и перед теми людьми, которые занимаются вопросами нераспространения у нас. В результате диалога, который завязался в 1993 г., в результате очень сложных, зачастую ожесточенных, дискуссий удалось решить очень сложную политическую задачу, а именно добиться того, чтобы Россия вступила в этот режим.

То, как все это тогда происходило, является уже частью истории, причем, к сожалению, частью закрытой истории. (Между прочим, обратите внимание: "Режим контроля за ракетной технологией" -- слово "технология" в единственном числе; то же по-английски: "Missile Technology Control Regime"). Поэтому мы не будем говорить об истории, но самое главным результатом было то, что нам удалось вступить на тех условиях, которые не ущемляли наши национальные интересы, и которые позволили нам на равноправной основе участвовать в этом механизме.

Итак, РКРТ -- это группа стран, причем группа относительно небольшая: помимо России и стран СНГ, в нем участвует Украина, которая вступила на четыре года позже России, а остальные участники -- это промышленно развитые страны мира с небольшим добавлением: ЮАР, Бразилия... и, пожалуй, все.

Чем занимается режим? Наш национальный контрольный список базируется на техническом приложении (Annex) самого режима. В режиме, если говорить про базисные вещи, помимо контрольного списка, существуют еще Руководящие принципы (Guidelines). В руководящих принципах говорится, что сам Annex является частью этих руководящих принципов.

Круг стран-участниц РКРТ достаточно узок. В настоящее время одним из наиболее острых вопросов, которые наши западные партнеры пытаются решить, является значительное расширение состава участников РКРТ. Возможное расширение наши западные партнеры видят в основном за счет присоединения тех стран, которые в ближайшее время вступят в Европейский союз, или в несколько более отдаленной перспективе будут вступать в эту организацию. Что касается нас, то у нас совершенно другой приоритет. Наш приоритет -- это вступление в режим Китая и Казахстана. При этом мы исходим из того, что в режим должны прежде всего попадать страны, которые обладают развитой ракетной промышленностью, ракетным потенциалом, и участие которых объективно может способствовать укреплению режима, повышению его эффективности.

Очень интересен вопрос о Китае. В начале сентября прошлого года, незадолго до пленарного заседания режима (а пленарное заседание -- это его высший орган) китайцы распространили письмо министра иностранных дел, в котором выражалась заинтересованность Китая во вступлении в РКРТ. В феврале этого года в Париже состоялась встреча экспертов тех стран-участниц РКРТ, которые были заинтересованы в таком диалоге с представителями Китая. Вопросы, которые обсуждались на этой встрече, сводились к следующему: в какой степени китайская национальная система экспортного контроля соответствует техническому приложению РКРТ, какие в Китае введены нормы по применению контрольного списка, какие действуют принципиальные правила, в том числе и наказания злоумышленников.

Что касается Европейского союза, то с политической точки зрения, страны-участники обязаны быть во всех режимах экспортного контроля -- это негласное правило, которое действует. Сами страны Евросоюза хотят, чтобы в рамках этого объединения шел свободный обмен всем, включая капиталы, рабочую силу, технологию, но чтобы не было утечек за пределы этой зоны, за пределы самого союза.

Принцип работы РКРТ - это принцип консенсуса, то есть для того, чтобы принять любое решение, все страны РКРТ должны согласиться с этим решением. Если говорить о промышленно развитых странах мира, то нормы экспортного контроля -- при том, что они носят национальную окраску, -- в значительной степени (по своим принципам, по своему охвату) совпадают. Потому что помимо режима контроля за ракетной технологией, есть еще два режима, которые действуют в ядерной сфере (Группа ядерных поставщиков и Комитет Цангера), есть Австралийская группа (биологические и химические товары двойного назначения), и есть Вассенаарские договоренности (то, что относится к контролю за двойными технологиями в сфере обычных вооружений).

Современная система экспортного контроля в России стала создаваться в апреле 1992 г. Следует отметить, что есть определенные правила игры, которые приняты во всем цивилизованном мире. Те страны, которые действуют по иным правилам, подвергаются политическому остракизму, и в отдельных случаях экономическим санкциям и политическому давлению. На протяжении 1998-1999 гг. американцы неоднократно вводили санкции в отношении российских предприятий, организаций, институтов, включая, например, МАИ и МГТУ, которые были, по их мнению, замешаны в передаче ракетных и ядерных технологий в Иран. Это один из элементов.

Но самое главное, страны сами отдают себе отчет в том, что не должны передаваться, распространяться те технологии, которые могут привести к тому, что будут распространяться средства доставки оружия массового уничтожения. В то же время, экспортный контроль -- это контроль, а не запрет. По системам, которые относятся к категории 1 (300 километров плюс 500 кг) существует презумпция отказа, но по другим системам ее нет. Речь идет о том, что в случае, если какая-то организация захочет передать технологию за рубеж, то об этом должно быть известно государству -- для того, чтобы государство (которое обладает достаточно серьезным потенциалом отслеживания, в том числе за рубежом, о том как может использоваться та или иная технология) определяло (на основе законодательной базы, на основе указов президента, постановлений правительства) можно или нельзя осуществить такую поставку. Причем при этом учитываются не только интересы нераспространения, но также и экономические интересы поставщиков, производителей, -- тех, кто в этом заинтересован.

Если стране отказано в приеме в РКРТ (в случае, например, если не действует система экспортного контроля), то это очень серьезный сигнал для этой страны.

Многие страны следуют тем правилам, которые вырабатываются в РКРТ. Китай заявил еще несколько лет назад о том, что он придерживается руководящих принципов РКРТ, Израиль тоже заявил, что придерживается, и еще целый ряд стран включая Белоруссию. Но дело в том, что находясь в режиме, страна имеет возможность влиять на те решения, которые принимаются. Ни одно решение не может быть принято без ее на то согласия.

Мы прекрасно понимаем, что расползание ракетных технологий является в большей степени угрозой для нас, а не для Америки. Посмотрите на зоны нестабильности, зоны конфликтов, зоны, из которых растут террористические корни, -- к кому они ближе находятся: к Штатам или к нам? Ближний Восток, Южная Азия, Афганистан... Представьте себе, что в руки террористов попадет биологическое оружие, или: сейчас существуют несложные способы создания радиологического оружия -- что, если у них будет возможность его использования... Угроза понимается всеми. Президент Путин неоднократно говорил о том, что угроза распространения, особенно в смычке с терроризмом, - это главная угроза этого века во внешнеполитическом плане. Есть, конечно, и другие проблемы, безусловно, но тем не менее, это та проблема, которую необходимо закрывать.

В руководящих принципах РКРТ прописаны именно те правила, о которых страны договорились и которые страны обязаны соблюдать при поставках "чувствительной" ракетной продукции и при поставках собственно ракет, которые подпадают под первую или вторую категорию РКРТ. Недавно в Руководящие принципы были внесены изменения, которые отвечают велениям дня. В конце 2002 - начале 2003 гг. появился пункт о том, что при рассмотрении вопроса о поставках страны будут обязаны учитывать возможность попадания контролируемых предметов в руки террористических групп или отдельных террористов. Обратите внимание на эту формулировку -- именно за нее активно выступала российская сторона, а наши западные коллеги предлагали использовать только слово "террористов", то есть "...в руки террористов". Но, учитывая, что к террористам в американском понимании и понимании некоторых их союзников относятся страны, известные как страны-изгои (Иран, Сирия, КНДР, Ирак, Ливия и другие, всего семь стран), для того, чтобы не создавать какой-то черный список стран, в отношении которых могла бы быть направлена деятельность всего режима, мы настояли на том, что такая работа должна вестись именно в отношении террористических групп или отдельных террористов.

Как ведется эта работа в рамках режима? Это, прежде всего, попытка технических экспертов РКРТ рассмотреть те позиции, которые могут представлять особый интерес для террористов с точки зрения создания ракет или беспилотных летательных аппаратов. Затем, это обмен информацией в рамках созданной относительно недавно (в 2001 г.) Группы представителей правоприменительных органов. Это, как правило, представители таможен, и соответствующих контрразведывательных служб стран. Затем, чтобы рассмотреть эту проблему в комплексе (в рамках РКРТ), идет обмен информацией иногда неформально называемой "разведывательной" (хотя зачастую, читая те или иные документы, которые мы получаем от некоторых наших партнеров, можно говорить скорее об обмене дезинформацией). Набор этих мер -- обмен информацией, обсуждение конкретных документов, наработок, которые есть в тех или иных странах, плюс работа по списку с точки зрения террористической угрозы, -- все это позволяет пытаться нащупать пути противодействия террористической угрозе.

Другое дополнение, которое было внесено в Руководящие принципы - о включении принципа catch all, т.е. всеобъемлющего контроля. Экспортный контроль в той или иной стране базируется на национальных контрольных списках. Практика развития экспортного контроля в различных странах показала, что те, кто пытается обойти закон, действуют значительно мобильнее и хитрее, чем государственные органы, которые, как всегда, достаточно неповоротливы. Например, не всегда страны успевают понять, что какие-то конкретные предметы, какая-то технология может использоваться при создании ракетной системы в целях распространения оружия массового уничтожения. Вот для того, чтобы преодолеть такую большую брешь в национальной системе, и был придуман этот принцип экспортного контроля.

В чем его смысл? Например, какой-то компетентный государственный орган извещает конкретную организацию-экспортера о том, что товар, который она собиралась поставить, может быть использован для цели ракетного распространения средств доставки ОМУ. Тогда эта фирма должна пройти обычную процедуру экспортного контроля на эту поставку. То есть фирма пишет соответствующее обращение, в нашем случае в Министерство экономического развития, а министерство, в свою очередь, подключает другие государственные органы для того, чтобы определить, нужно или не нужно осуществлять ту или иную поставку.

Второй пример: если в ходе переговоров становится ясно, что представители иностранного заказчика на самом деле явно являются представителями спецслужб или министерства обороны какой-то конкретной страны, или что конкретная технология может использоваться при создании средств доставки оружия массового уничтожения, то в этой ситуации сама фирма, чтобы не нарушить обязательства, которые имеет Россия по различным международным договоренностям, должна обратиться в государственные органы за соответствущим разрешением.

Это правило с конца прошлого года находится в руководящих принципах РКРТ.

Как уже говорилось, основное внимание стран-участниц РКРТ сосредоточено на том, чтобы найти адекватный ответ угрозе попадания соответствующих технологий в руки террористов. И проблема стран, вызывающих озабоченность (countries of concern), -- эта та проблема, которую постоянно ставят наши западные коллеги; мы, в свою очередь, пытаемся сбалансировать ту дискуссию, которая идет, потому что странно, на наш взгляд, когда мы получаем, условно говоря, десять документов по ракетной программе Ирана, и ни одного -- по ракетной программе Пакистана, причем в Пакистане сейчас открыто действует военный режим. Или Саудовская Аравия, родина Бен Ладена, -- чем она, например, лучше чем Египет или Сирия? В том смысле, что раз есть ракетный потенциал, надо об этом говорить. Для наших западных коллег запретной темой является ракетная программа Израиля, который обладает самым мощным ракетным потенциалом на Ближнем Востоке и который не подписал практически ни одного договора в сфере распространения оружия массового уничтожения.

Мы стараемся сделать так, чтобы режим был более открытым, чтобы его деятельность была понятна для других стран, прежде всего для тех стран, которые являются производителями и экспортерами ракет. Возвращаясь к Китаю: мы заинтересованы в том, чтобы Китай был членом РКРТ, потому что в этом случае действительно проще будет, в числе прочего, отслеживать, в какой степени он соблюдает руководящие принципы РКРТ. Дело в том, что китайцы передавали пакистанцам ракеты и ракетные технологии (хотя официально Китай всегда отвергал это), а значит, само вступление будет безусловно ограничивать возможности Китая для передач такого рода технологий и, соответственно, требовать от него проведения более ответственной политики. В тоже время Китай получит большие возможности для вхождения на рынки высоких технологий.

После того как мы вступили в Вассенаарские договоренности (это контроль за обычными вооружениями и двойными технологиями), мы были выведены из запретительного списка вооружений, который действует в США. К сожалению, мы выведены не из всех запретительных списков. Есть законы в США по Ирану 2000 г., которые, к сожалению, очень серьезно бьют по Росавиакосмосу, и Росавиакосмос из-за этого страдает в отношении реализации программы международной космической станции, то есть мы не получаем те деньги, которые могли бы получить.

Наша государственная политика заключается в том, что ни одно государственное предприятие, ни один государственный орган не может давать разрешение на поставку ракет и ракетных технологий, которые будут способствовать развитию ракетных средств доставки оружия массового уничтожения. Что касается вообще всех участников, всех субъектов внешнеэкономической деятельности, всех возможных экспортеров, то у нас действует закон. Есть статьи 188 и 189 Уголовного кодекса, которые предусматривают наказание, в том числе тюремное заключение до восьми лет плюс конфискация за действия по обходу законодательства в этой сфере (есть и штрафы по административному кодексу).

Для обхода законодательства, предприятиями могут создаваться фирмы-однодневки: среди тех фирм, в отношении которых американцы ввели санкции, две фирмы оказались фирмами-однодневками. Тем не менее санкции действуют, хотя фирмы не существуют уже пять или шесть лет, что говорит об эффективности отслеживания того, что у нас происходит. Есть и другая проблема: существуют специалисты, которые не могут быть направлены в командировки соответствующими ведомствами или государственными предприятиями, скажем, в Иран. Но могут быть случаи, когда люди выезжают по общегражданским паспортам, условно говоря, в страны СНГ, и оттуда уже перебираются в какие-то другие страны, в которых такого контроля нет, или осуществить его очень сложно. То есть, безусловно, есть какие-то лазейки для обхода системы экспортного контроля, и задача состоит в том, чтобы эти лазейки перекрыть.

Руководящие принципы РКРТ -- это далеко не все документы, которые имеют отношение к этому режиму, это то, что открыто для всех стран, которые заинтересованы, в том числе и во вступлении в РКРТ.

Если какая-то страна занимаются тем, против чего направлен РКРТ, то никаких официальных рычагов воздействия на такую страну в настоящее время нет. Мы можем уговаривать эти страны, чтобы они чего-то не делали. В рамках РКРТ такие вопросы обсуждаются. Иногда предлагается загнать ту или иную страну в угол. Мы (и целый ряд других стран, из крупных партнеров можно назвать Францию) исходим из того, что, если мы ставим то или иное государство в безвыходное положение, то есть создаем вокруг него неблагоприятную среду, то это не способствует решению проблемы; что надо предлагать им (и это часть наших усилий) какие-то экономические или политические бонусы.

Что такое политические бонусы? Это, например, предоставление гарантий безопасности. В рамках диалога, который ведется сейчас вокруг ядерной программы КНДР, северокорейцы очень активно ставят вопрос именно об обеспечении безопасности и о синхронности шагов. Здесь очень важно понять, что линия России заключается в том, что мы за политико-дипломатические меры, а не за меры военного воздействия (примером применения которых является Ирак).

Экономические бонусы: в свое время корейский лидер говорил президенту Путину о том, что они готовы отказаться от своей ракетной программы в части попыток создания межконтинентальных баллистических ракет, если им будет предоставлена возможность запускать два-три раза в год их спутники. Мы это поддержали, но Соединенные Штаты, которые в тот период особенно активно "разматывали" (т.е. срывали) Договор о противоракетной обороне, и которым нужно было обоснование для создания глобальной системы противоракетной обороны, -- они от этого отмахнулись, отказались. В принципе, я считаю, что с прагматической точки зрения, надо выкупать ракетные программы тех стран, которые вызывают озабоченность. Что там для Японии, грубо говоря, один ли два миллиарда в год? Этого точно хватит на запуски северо-корейских спутников. При этом проконтролировать такой отказ достаточно просто потому, что это достаточно мощное производство, которое очень сложно скрыть, а увидеть со спутника нетрудно.

Но самое главное -- это то, что если будет достигнута такая договоренность (а таких договоренностей пока нет, хотя по Ливии, возможно, будет), то можно договориться об инспекциях в любое время дня и ночи, как, например, у нас с американцами в свое время было, когда мы реализовали тот или иной договор о стратегических вооружениях. Можно договориться и о постоянных инспекторах, которые будут находится в тех точках, которые известны как точки, где может производиться такая-то ракетная система. Это как один из вариантов. Или, по крайней мере, фиксировать производство каких-то крупных ракетных блоков - это технически решаемый вопрос. Тем более, что по Ираку уже накоплен определенный опыт.

Для решения конфликтов, серьезных противоречий, которые существуют в различных регионах мира, помимо политических гарантий безопасности, экономическая составляющая будет очень важным средством. Безусловно, надо понимать, что такая страна, как Китай, не откажется от своей ракетной программы. Но целый ряд ракетных стран, можно было бы побудить к тому, чтобы они, по крайней мере, заморозили свою ракетную программу, и затем на каком-то этапе свернули ее производство. И, тем более, отказались от экспорта ракетных технологий. То есть одна из главных задач режима РКРТ заключается в том, чтобы другие страны не передавали то, что у них есть, третьим странам. Наиболее серьезные претензии к КНДР в ракетной сфере относятся к тому, чтобы так называемые Scud'ы (это модифицированная советская ракета), не распространились по всему миру. А северокорейцы поставили их как минимум в десяток стран мира, причем в том числе и модифицированные варианты, которые имеют бОльшую дальность действия, хотя точность их значительно ниже.

В РКРТ ничего не говорится о собственном производстве, речь идет только о контроле за экспортом, поставками ракетных технологий. В Руководящих принципах говорится, что "настоящие принципы не имеют целью чинить препятствия осуществлению национальных космических программ или международному сотрудничеству в этой области, если реализация таких программ не будет способствовать созданию систем доставки оружия массового уничтожения". То есть цель режима достаточно узкая. Поэтому мы считаем, что в идеале нужен глобальный и юридически обязывающий режим нераспространения. Те договоренности, которые существуют в рамках РКРТ, обязательны для всех стран-участниц. Но при этом все решения принимаются на национальном уровне. То есть как мы захотим, как мы читаем в технических предложениях РКРТ, как мы перевели (даже в отдельных случаях неграмотно), так у нас национальный список и функционирует.

Перейдем теперь к Гаагскому кодексу поведения. Это Международный кодекс поведения по предотвращению распространения баллистических ракет. Это документ, который появился в результате четырехлетней работы международного сообщества именно в этой сфере. Примерно три года (с 1999 по 2001 гг.) этот кодекс разрабатывался в РКРТ; после этого он был пущен в свободное плавание, то есть к обсуждению проекта кодекса были подключены все те страны, которые были в этом заинтересованы. В 2002 г. состоялись две международные встречи, а в ноябре 2002 г. этот кодекс был запущен в Гааге. И после этого его принято называть "Гаагским кодексом поведения" (т.к. официальное название длинное), сокращенно ГКП, или, чуть подробнее, "Гаагский кодекс поведения в ракетной сфере".

Вы преамбуле кодекса упоминается роль Организации объединенных наций, -- это одно из положений, в пользу которого выступали мы. Одно из положений в начале этого документа говорит о том, что необходимо обеспечивать безопасность государств "на основе применения политических и дипломатических мер" -- в отличие от тех мер, которые американцы применяли в Ираке или применяют в отношении некоторых других государств. Это, по сути дела, свод добросовестного поведения государств в ракетной сфере. В нем говорится о том, что необходимо предотвращать и сдерживать распространение систем баллистических ракет; о том, что при этом государства не должны лишаться возможности использовать преимущества, которые дает освоение космического пространства, -- с той же оговоркой, которая есть в РКРТ.

Мы выступали за то, чтобы придать этому кодексу юридически обязательный характер, но этого не произошло. В настоящее время универсального договора в ракетной сфере нет, и нет такого документа, который запрезщал бы создавать, производить ракетное оружие. Наша задача, наша цель -- выработка всеобщего механизма, который был бы приемлем для всех стран. И для тех стран, которые хотят повысить свою безопасность, как раз и нужен такой режим, который будет предусматривать политические издержки, но который даст какие-то экономические стимулы для тех же самых стран, которые позволят им, условно говоря, запускать одного человека раз в пять лет в космос. Какие-то пути можно искать, о них можно договариваться. Одним из робких шагов в этом направлении является гаагский кодекс. Здесь есть меры так называемой "транспарентности" или доверия, то есть страны должны раз в год, например, давать декларации о своих направлениях в сфере баллистических ракет и космических ракет-носителей, предупреждать о тех запусках, которые они осуществляют.

У Гаагского кодекса есть два основных недостатка. Первый заключается в том, что он не носит обязательного характера, это политическая декларация -- на этом настаивали американцы и практически все западные партнеры. И второй, самый главный изъян с точки зрения ракетного распространения, -- то, что этот кодекс, участниками которого сейчас являются больше ста государств, включил в себя из ракетных государств только страны-участники режима контроля за ракетной технологией и Ливию, а все остальные страны -- это Того, Мали, Малави, Бруней и т.д. Поэтому эффективность этого кодекса, не равна, конечно, нулю, но по большому счету он не решает проблемы ракетного распространения. А не решает потому, что мы (т.е. страны-учредители этого кодекса) не смогли привлечь другие государства. Мы сделали все возможное. Мы пытались убедить наших западных партнеров, что надо пойти на определенные уступки -- тому же Китаю и некоторым другим странам, -- и тогда многие из них присоединились бы. Китайцы заявили нам на определенном этапе, что они готовы присоединится, если меры доверия и транспарентности будут носить добровольный характер. То же самое говорили и израильтяне. Индийцы нам сказали, что если присоединятся китайцы, то и они присоединимся. Если бы присоединились индийцы, то, я думаю, присоединились бы пакистанцы. Если бы присоединились пакистанцы, то, скорее всего, присоединились бы иранцы. И так далее. А так в результате получился же документ, который по большому счету проблему не решает.

В ООН есть еще один механизм, который называется Группа правительственных экспертов -- она разрабатывает доклад генерального секретаря. Первый доклад, Вопрос о ракетах по всех его аспектах, был выработан в июле 2002 г. В нем есть информация по истории ракет, современному состоянию в разных странах, какие действую договоренности, какие есть инициативы. Буквально несколько дней назад в Нью-Йорке завершилась встреча уже второго издания группы правительственных экспертов, которая определяет параметры этого доклада. И, опять же, выявились принципиальные различия по поводу роли ООН. Западники говорят, что ООН вообще не должна играть никакой роли в ракетном распространении -- давайте укреплять действующие режимы, давайте укреплять кодекс, давайте укреплять РКРТ, этого будет достаточно. Другие страны говорят, что кодекс и РКРТ -- это дискриминационные механизмы, они не учитывают интересы других стран, поэтому давайте наоборот все делать через ООН. Наша позиция такова, что режим действительно нужен, а создавать его, лучше, все же, через ООН. Но, если мы сможем создать механизм подключения ракетных государств, которые не входят в РКРТ и кодекс, если этот кодекс начнет постепенно приобретать юридически обязательный характер, то, наверное, это тоже одна из возможностей для дальнейшего развития.

Дополнительные сетевые материалы:

Ваши вопросы и комментарии: преподавателю | в СНВ-форум

Поиск на СНВ-сайте

© Центр по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, 2002-04 гг.